Это еще не тот Бакст, который прославится своими замечательными портретами конца XIX века («Портрет А.Н. Бенуа», 1898) или остро современными картинами («Ужин», 1902; обе – Государственный Русский музей). И подавно не тот, кто триумфально познакомил парижан с костюмами в балетах дягилевской антрепризы.

Речь идет о много путешествующем художнике, который собирает в свою «котомку впечатлений» весь мир. Путешествуя почти ежегодно с 1891 года, он, помимо Европы, где бывал неоднократно, в 1897 году отправился в Алжир, Тунис и Марокко. Он привез массу интересных материалов, где предстала отраженная в набросках и этюдах самобытная культура этих стран.

Рисуя пустыню, художник отходит от стереотипов. Заходящее солнце заката делает ее красно-коричневой. Голубизна неба уступает место деликатному розовому, будто пылающий жар земли «подогревает» его синеву. Линия невысоких холмов отделяет 2/3 листа бумаги, занятой землей, от небольшой части, отданной небу. Возникает ощущение, что земля подвижна, она разрастается, готовая занять все пространство. Есть в этой акварели что-то таинственное: что отбрасывает такую густую тень, которая будто живая медленно, но неотвратимо движется слева? Белеющая в глубине палатка и вертикаль идущего человека вносят цветовое и графическое разнообразие в эту торжественно-спокойную акварель.

Она оказалась первой из произведений Льва Бакста, которую в год ее создания, 1897, приобрел Павел Михайлович Третьяков для своей галереи. А позднее художник женится на дочери коллекционера и мецената Любови Гриценко, чьи портреты будет писать неоднократно.