Двойной портрет высших сановников Российской империи, членов Государственного совета Ивана Логгиновича Горемыкина (1839–1917) и Николая Николаевича Герарда (1838–1929), – этюд для картины «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года, в день столетнего юбилея со дня его учреждения» (1901–1903, Государственный Русский музей). Правительственный заказ на исполнение этого холста, грандиозного и по размерам, и, главное, по масштабности творческой задачи, Репин получил в начале апреля 1901 года. Общее количество изображенных на полотне высших чиновников в парадной форме и со всеми регалиями составляет 81 человек. В настоящее время известно 48 портретов-этюдов к картине. Художник поставил условие, что все сановники должны позировать в зале заседаний Совета в Мариинском дворце и в поворотах, необходимых для картины. Этот гигантский парадный портрет представлен Репиным на холсте необычайно живо – расположение фигур, жесты, мимолетные разговоры – всё вместе с торжественной красотой зала-ротонды навсегда составило живую летопись эпохи.

Громадный опыт всей творческой жизни, мощь репинского мастерства проявились не только в картине, но особенно в серии подготовительных портретов-этюдов к ней. Портрет Горемыкина и Герарда – превосходный образец этой работы. Здесь в высшей степени проявляется безошибочность видения художником своей модели. Мимолетное движение головы, взгляд, мимика, жест создают острую психологическую и социальную характеристику. В этой мгновенной живописной зарисовке привлекают лаконизм художественного языка, экономность и одновременно неограниченные возможности репинской живописи, когда художник немногими точными подвижными мазками передает форму, объем, перспективу. Этюдность здесь сочетается с обобщенностью, мгновенная фиксация увиденного – с выявлением самого характерного. Таким образом, в подготовительных работах Репина к картине рождался новый тип портрета, в котором главное – умение уловить в натуре и мгновенно синтезировать на холсте суть человека. Игорь Грабарь, художник и историк искусства, считал, что даже лучшие головы Эдуарда Мане «уступают репинским по безошибочной верности и тонкости глаза».