В дни военного лихолетья Маврина нашла для себя довольно неожиданный способ внести вклад в дело победы над врагом. В 1942 году, вернувшись в Москву из Загорска, куда она с мужем и матерью уезжала на время наступления немцев осенью 1941-го, художница начала большой графический цикл, посвященный московской старине. До войны она часто писала и рисовала столицу, но на старые московские строения – будь то церкви или гражданские сооружения – почти не обращала внимания. Архитектура Загорска в 1941 году пробудила в ней интерес к московским древностям, но возникла тревога, что вся эта красота может быть разрушена до основания. «В войну, проехав раз по Сретенке на автобусе, – вспоминала она, – увидала за домами собор XVII века – такой же, как в книжках Грабаря. Я увидала всю его вековую красоту. И она может погибнуть от бомбежек! Надо зарисовать, пока стоит целая. Буду рисовать всё, что осталось от „Сорока-сороков“ – пока не погибло. Я ходила по Москве – из улицы в улицу, по всем переулкам, площадям: рисовала незаметно, иногда в кармане пальто, иногда заходя в чужие подъезды; запоминала, чтобы дома уже написать красками на небольших листиках серо-голубой бумаги, на которой хорошо ложилась акварель и гуашь. Хорошо, что ее было вдосталь».

Маврина без устали рисует, а затем оживляет акварелью церкви, монастыри, старинные здания. Тонкая обводка тушью, пером, кроме простой фиксации архитектурной формы словно бы имеет цель подчеркнуть хрупкость этой формы в условиях военного времени, а от нарядной текучей акварели в душе пробуждается, несмотря ни на что, радость и надежда на то, что это чудо может быть сохранено.

Среди огромного количества московских рисунков Мавриной военных лет есть несколько листов, посвященных салютам. После победы на Курской дуге летом 1943 года, то есть когда уже окончательно определился перелом в ходе Великой Отечественной войны, салюты начали устраивать в столице достаточно регулярно – в честь взятия Красной армией крупных городов. Но за каждой победой, ознаменованной салютом, стояли многочисленные жертвы, поэтому салют на Красной площади был не только праздничным, но и, по сути, траурным событием.

«Салют» 1944 года выполнен в не столь монохромной гамме, как рисунок на тот же сюжет года предшествующего. Цветные залпы фейерверка расцвечивают площадь и дают возможность увидеть более детально и собор Василия Блаженного, и кремлевскую башню напротив собора, и памятник Минину и Пожарскому, что стоял тогда напротив кремлевских стен. Небольшие группы людей на первом плане образуют замыкающее звено всей композиции, как некое продолжение цепи московских твердынь.