Во время военного лихолетья Маврина нашла совершенно неожиданный способ внести вклад в дело победы над врагом. В 1942 году, вернувшись в Москву из Загорска, куда она с мужем и матерью уезжали на время наступления немцев осенью 1941-го, художница начала большой графический цикл, посвященный московской старине. До войны она часто писала и рисовала столицу, но на старые московские строения – будь то церкви или гражданские сооружения – почти не обращала внимания. Архитектура Загорска в 1941 году пробудила в ней интерес к московским древностям, но возникла тревога, что вся эта красота может быть разрушена до основания. «В войну, проехав раз по Сретенке на автобусе, – вспоминала она, – увидала за домами собор XVII века – такой же, как в книжках Грабаря. Я увидала всю его вековую красоту. И она может погибнуть от бомбежек! Надо зарисовать, пока стоит целая. Буду рисовать всё, что осталось от „Сорока-сороков“ – пока не погибло. Я ходила по Москве – из улицы в улицу, по всем переулкам, площадям: рисовала незаметно, иногда в кармане пальто, иногда заходя в чужие подъезды; запоминала, чтобы дома уже написать красками на небольших листиках серо-голубой бумаги, на которой хорошо ложилась акварель и гуашь. Хорошо, что ее было вдосталь».

Маврина без устали рисует, а затем оживляет акварелью и пастельными мелками церкви, монастыри, старинные здания. Тонкая обводка тушью, пером, кроме простой фиксации архитектурной формы, словно бы имеет цель подчеркнуть хрупкость этой формы в условиях военного времени, а от нарядной текучей акварели в душе пробуждается, несмотря ни на что, радость и надежда на то, что это чудо может быть сохранено. Почти на каждом рисунке имеются пояснительные надписи и точная дата.

Яркая пятиглавая Успенская церковь на Таганке привлекала Маврину своим цветом и чудесными пропорциями. В солнечный день 15 февраля 1943 года художница сделала с нее несколько рисунков. Но лист «Церковь Успения Пресвятой Богородицы в Гончарах» может восприниматься как своего рода торжественное и радостное величание победы в Сталинграде. А этот лист «В Гончарном переулке на Таганке» – нечто более камерное: с большим деревом, у которого голые ветви неуклюже растопырились во все стороны, с утонувшим в снегу покосившимся домиком и стоящим возле него ребенком с санями. Зато на заднем плане, по контрасту, под ослепительно голубыми небесами сияют дивные постройки Успенской церкви и колокольни, словно возвещая о чем-то радостном и некоторое время назад казавшемся совсем несбыточным.