Выполненная в оттенках сепии постановочная фотография, выглядящая как артефакт неопределенно далекого прошлого, – часть сложносоставного проекта «Homo Lignum» («Человек деревянный»), над которым художник-концептуалист Игорь Макаревич работал в период с 1996 по 2002 год, постоянно трансформируя и дополняя его новыми произведениями.

«Homo Lignum» – пример художественной мистификации: этот творческий метод Макаревич разрабатывает с начала 1990-х годов в таких проектах, как «Закрытая рыбная выставка» (1990), «Жизнь на снегу» (1996), «Паган» (2003), большая часть которых была реализована в соавторстве с Еленой Елагиной. В рамках каждого художник тщательно прорабатывает создаваемую им мифологию, используя множество правдоподобных деталей: рукописей, схем, фотографий и артефактов. В результате этого мистификация становится практически неотличимой от реальности.

На фотографии запечатлен сам автор, однако здесь он представлен в ипостаси придуманного персонажа – Николая Ивановича Борисова, биография которого, подробно рассказанная Макаревичем в «Дневнике Борисова», становится главным предметом исследования проекта. Он развивает одну из классических тем московской концептуальной школы – тему «странного человека», разрабатываемую художниками с начала 1970-х годов.

Из «Дневника Борисова» мы узнаем, что фотография имела для героя особое значение – ему было важно оставить о себе память для потомков: «Вот умру я, и забудут все, что жил такой человек на белом свете, Борисов Николай Иванович. <…> Вот и родилась у меня мысль, чтобы снял бы я себя сам во всех видах на эти самые пластинки фотографические». При этом он скрывает свое лицо под маской, напоминающей Буратино. Это объясняется тем, что в определенный момент Борисов стал одержим идеей единения со всем «древесным», впоследствии трансформирующейся в убежденность, что он сам «сделан весь из одного дерева», и произрастающее в нем «внутреннее дерево» очень чутко «воспринимает волны пространства». Поклонение деревьям стало для Борисова подобием религии, а повседневная жизнь героя подчинилась служению этому культу. Маска была для Борисова средством концентрации во время молитвы, и к ее созданию герой подошел со всей серьезностью: «Сделал я маску, <…> из папье-маше, а нос по всей длине липовым оставил. <…> Примыкает плотно, без зазора. В ней я чувствую себя превосходно. Главное, исчезло подозрение, что за мной кто-то подглядывает, что я голый и беззащитный».