Дар Михаила Ларионова – совмещать в своем творчестве сразу несколько стилей, тем, направлений. Исследователи назвали это плюралистической концепцией, или концепцией сознательного полистилизма. Именно таким, плюралистическим, оказался 1909 год, когда Ларионов, вдохновленный народным искусством, изобрел новый стиль – неопримитивизм. Одновременно, летом того же года, Ларионов создавал натюрморты, интерьеры, пейзажи и другие картины, в которых вообще не было неопримитивистских черт. Программная «натурность» этих работ даже заставляла специалистов перемещать их в допримитивистский период внутри стилистической эволюции художника.

К этой группе относится «Натюрморт с глиняной посудой. Тирасполь». Вслед за Полем Сезанном Ларионов совмещает несколько ракурсов зрения, что создает ощущение живой, динамичной среды – в противовес традиции классической школы запечатлевать натюрмортную композицию только с одного ракурса. Преобладающая в изображении лакированного стола изысканная холодная лилово-синяя гамма также вдохновлена творчеством французского мэтра. Ларионов использует ее для передачи цветовых рефлексов, практически захвативших коричневую поверхность. В изображении тираспольской глиняной посуды очевидно влияние другого французского мастера – Поля Гогена. Его парижская ретроспективная выставка в 1906 году произвела на Ларионова огромное впечатление. Яркие тарелки с незамысловатым узором отсылают к первозданной простой жизни, которую Гоген воспевал в своих таитянских картинах. Тирасполь стал для Ларионова личным Таити, ведь там были дома насыщенных, необычных цветов, яркая природа, сочное синее небо, причудливо вписывающиеся в толпу людей животные. Всё это было необычно, а значит, как считал Ларионов, экзотично.

Плюрализм Ларионова проявляется даже в пределах одной картины. Восточная посуда с неровными краями соседствует со строгой гладью «западного» стола. Размашистые, примитивные узоры – с ювелирной, изящной деталью: замочной скважиной. Так сам Ларионов сочетал в себе любовь к эпатажным выступлениям, к выставкам, взрывающим общественность, с любовью к камерным темам, небольшим форматам картин, тихому созерцанию природы, аккуратному процессу коллекционирования (в разные годы он собирал лубки, картины художников-самоучек, детские рисунки, книги, предметы восточного искусства и многое другое). «Я люблю интимность», – писал Ларионов. В этом сочетании деликатного, тонкого восприятия мира с громким желанием этот мир постоянно эпатировать – ключ к пониманию одного из величайших русских художников ХХ века.