После окончания войны Маврина начала регулярно совершать поездки – чаще вместе со своим мужем Николаем Кузьминым, иногда одна – в древние русские города и заповедные места.

Одним из первоначальных импульсов к этим путешествиям стало стремление «отстоять красоту», как это было во время войны, когда она рисовала Москву. Позже, в эпоху возрастающей социальной мобильности 1960-х, люди покидали села и малые города и переселялись в крупные центры. Всеми брошенные памятники старины в этих местах постепенно чахли и исчезали. Из-за политики модернизации разрушалась природная среда, изменялись ландшафты, которые Маврина помнила с детства. В ее дневниках немало сетований на эту тему: «Все, что я люблю и рисую, исчезнет, уже исчезает, надо сохранить. Люблю и любуюсь всегда пейзажем со старинной архитектурой или с деревнями. Или просто лесом и полем».

Из года в год художница пыталась хотя бы в своих рисунках и набросках уберечь и сохранить любимые места в их первозданном виде, поэтому такое большое место в ее творчестве занимает архитектурный и природный пейзаж. Она прекратила свои поездки, когда ей было почти 90.

Художницу совершенно не смущала довольно неказистая повседневность, которая проявлялась и на фоне старой архитектуры, и на природе. В данном случае возникший перед ней во время путешествия старый забор и ядовито-зеленые домики на заднем плане нисколько не оскорбили ее взор. Наоборот, они дали повод создать красивый, несколько сумрачный пейзаж с любимыми ею грачами. Сжимая по своему обыкновению пространство, усиливая и несколько меняя цвет, Маврина добивается впечатления орнаментальной «ковровости», которая весьма характерна для многих ее пейзажных работ конца 1970-х.