В 1929 году Татьяна Маврина стала членом художественного объединения «Тринадцать». Главными теоретиками и организаторами группы, которая тяготела прежде всего к графике, были Владимир Алексеевич Милашевский, Николай Васильевич Кузьмин, будущий муж Мавриной, и Даниил Борисович Даран. Все члены сообщества были солидарны в том, что сохранять свежесть натурного впечатления и передавать на бумаге темп ежечасно меняющейся повседневности поможет своеобразная манера «быстрого рисования». Рисунок обязательно должен быть сделан прямо с натуры, без поправок и остановок, часто с помощью палочки, которую окунали в тушь. Изобретателем такой манеры считался Владимир Милашевский, а Даниил Даран стал одним из самых увлеченных ее энтузиастов. «Кипучая, подвижная натура художника нашла себе отражение в рисунках, исполненных быстрыми, молниеносными ударами кисти и пера, – писал о нем Милашевский. – Всё движется, всё живет в этих маленьких листах, посвященных темам, где сгусток жизни и движения находит себе высшее выражение». Одной из таких главных тем для Дарана стал цирк, , страсть к которому в художнике жила с детства. По воспоминаниям того же Милашевского, он не был зрителем, не был простым наблюдателем, а был почти участником цирковой жизни со всеми ее перипетиями.

После распада группы в 1931 году ее участники сохраняли как товарищеские отношения, так и манеру быстрого, легкого рисования. В 1930-е друзей из «Тринадцати» Маврина писала и рисовала довольно часто. К Дарану она относилась с особой теплотой, как, впрочем, и все, знавшие этого на редкость доброго и обаятельного человека. «У меня сохранилось много портретов Дарана. Рисовать его было легко. Что-то мопассановское – от черных усиков, неизменной шляпы, от неиссякаемой галльской общительности… Был редкой рыцарской преданности людям и делу; и что для художника еще большая редкость – никому не завидовал».

Портрет был выполнен в 1940-м, когда многое в жизни изменилось, но Даран продолжал оставаться всё тем же почти по-детски наивным человеком, преданным своей маме, друзьям и цирку. На этот раз Маврина увидела его в виде чудесного «солнечного клоуна» на фоне оранжевого диска. Кажется, что этот яркий симпатичный человек в черной шляпе на мгновение полуобернулся к зрителям, и вот уже по его белой рубашке побежали быстрые желтые лучи, будто они, как от солнышка, исходят от его круглой усатой физиономии.