«Слово о полку Игореве» было знакомо Виктору Васнецову еще со времен его детства в Вятском крае. Размышления над этим памятником литературы Древней Руси занимали художника с тех пор, как в годы учебы (1868–1874) он впервые услышал читанные филологом и историком литературы Мстиславом Праховым отрывки из его исследования о великом произведении.

С Праховым художник вновь встретился у Саввы Мамонтова, мецената, организатора сообщества художников, получившего впоследствии название «Абрамцевский кружок». Васнецов был введен в дом Мамонтовых осенью 1878 года его друзьями Ильёй Репиным и Василием Поленовым. Музыкальные вечера, постановки живых картин, вечернее чтение драматических произведений и памятников народного эпоса, разговоры о проблемах искусства и обмен новостями соседствовали здесь с серьезными обсуждениями трудов Ивана Забелина и Фёдора Буслаева, лекций историка Василия Ключевского. В мамонтовском содружестве Васнецов с новой силой ощутил непреходящую ценность русской культуры. Его собственные идеи использования национальных фольклорных мотивов в живописи получили здесь эстетическое обоснование, а конкретные темы были подсказаны древнерусской литературой, в частности «Словом о полку Игореве», которое изучали в кружке под руководством Прахова. Теперь художник утвердился в намерении обратиться к сюжету «После побоища Игоря Святославича с половцами», или «После битвы», как называл в разговоре картину сам автор. Вероятно, уже осенью 1878 года Васнецов выполнил представляемый эскиз к картине, получившей впоследствии подзаголовок «Из “Слова о полку Игореве”», чем мастер подчеркнул тематическую связь своего произведения с литературным источником.

Картина представляет поле после сражения и гибели полков Игоря Святославовича на рубежах родной земли, когда «пали стяги Игоревы и полегли русичи на поле незнаемом». Изобразительный ритм картины приближен к эпическому звучанию «Слова». Художник стремился создать просветленную трагедию: на поле битвы раскинулись тела не мертвых воинов, но, как в русском фольклоре, «навечно уснувших». В строгих позах и лицах павших Васнецов акцентировал значительность и величавое спокойствие. Им вторит торжественная траурная песнь вечернего заката. «Тоска разлилась по земле русской, и печаль потекла широко», – говорит автор «Слова». Тему печали художник воплотил в мотиве сумерек. В эскизе серо-синий цвет неба и оранжевый диск луны определили колористическое решение полотна, построенное на столкновении крупных, почти локальных пятен холодного и теплого цветов. «Когда я писал Побоище, я ощущал творения Баха», – скажет позже Васнецов, и это ощущение передано уже в ритмическом строе эскиза.

Источником вдохновения для художника стала история, запечатленная в народном творчестве. Сказания и легенды изображали народ мужественным и доблестным, полным достоинства, и Васнецов пошел по пути героико-эпической трактовки исторического события. Подчиняясь традициям народной поэзии, художник объединил в картине чувства человека и состояние природы.

«После побоища» стало для Васнецова не просто картиной, открывающей тематически новое направление в живописи, но своеобразным манифестом, утверждающим возможность поэтической интерпретации исторического сюжета.