Работа служит одним из подготовительных этюдов для картины «Боярыня Морозова» (1887, Третьяковская галерея). Изображена княгиня Евдокия Прокофьевна Урусова, урожденная Соковнина, сестра боярыни Феодосии Морозовой, разделявшая ее приверженность старой вере, одна из главных фигур на картине. В 1671 году Морозова и Урусова, духовные дочери протопопа Аввакума, были арестованы как противницы церковных новшеств патриарха Никона. В последующие месяцы они находились в заключении под пытками и в 1675 году умерли от истощения в земляной тюрьме в Боровске. Старообрядцы почитают Евдокию как преподобную мученицу.

Задумывая картину, художник хотел изобразить Урусову следующей за санями, закрыв руками заплаканное лицо, как в первоначальном эскизе картины, позднее появился еще один вариант – скорбно подпирающая кулаком щеку «Старуха в белом платке» (1885, Третьяковская галерея). Художник искал выразительность фигуры Урусовой и в многочисленных рисунках. Суриков отказался от буквального следования историческим фактам: описаний эпизодов ареста Морозовой было несколько, и, когда ее везли на санях, Урусовой не было в толпе народа. Таким образом художник совместил разные события из жизни сестер-раскольниц в единый эпизод. В начале XX века это обстоятельство привело к неверной атрибуции изображенной на этюде как другой родственницы Морозовой – Ртищевой, двоюродной сестры боярыни.

Суриков подчеркнул, что судьба Урусовой могла сложиться по-другому: облаченная в богатые одежды княгиня по доброй воле торопливо шагает рядом с увозящими опальную сестру санями, угол которых обозначен на этюде. Сложенные в благочестивом жесте руки и закрытые глаза Урусовой акцентируют ситуацию смиренного принятия нынешних и будущих испытаний. Движение фигуры – метафора мученического пути. Художник выбирает для одежд княгини белый и багровый цвета, традиционно символизирующие жертвенное страдание, смерть. Лицо Урусовой, показанное в профиль, отличается правильностью черт, близких к иконописным ликам, и имперсональностью. На картине этот образ был смягчен и приобрел большую реалистичность: одежда стала нарядной, глаза – открытыми и устремленными на сестру.

Этюду присуще разнообразие фактуры живописных мазков, широких и жидких на фоне, более плотных и мелких в области фигуры. Мастерски переданы изломы складок бархата и белой ткани платка, плавность линий точеного профиля Урусовой. Но автор решал и другую задачу. Он сопоставлял цветовые пятна будущей картины: белизну снега и платка, багрянец одежд и бурую тональность фона, оттенки которого созвучны тонам морозной дымки и пестрых одежд толпы.