В 1895 году, заканчивая роспись Владимирского собора в Киеве (1885–1896), Васнецов получил новый заказ на украшение храма. Предложение поступило от крупнейшего заводчика и мецената Ю.С. Нечаева-Мальцова. По заключенному с ним договору художник должен был выполнить картоны и оригиналы для мозаик церкви св. Георгия Победоносца (архитектор Л.Н. Бенуа): «Распятие», «Сошествие во ад», «Евхаристия», «Страшный суд» и «О тебе радуется, Благодатная». Кроме того, для этой церкви художник разработал рисунок иконостаса для бронзы с эмалью.

Композиция «Страшного суда» ранее уже была выполнена художником масляными красками на западной стене Владимирского собора в Киеве. Предстояло создать новую картину, посвященную изображению «заключительного акта <…> великого мирового события» – Судного дня.

В основе иконографического решения обеих композиций заложена схема, принятая в изображениях «Страшного суда» в древнерусском искусстве. Но вместе с тем нельзя не признать, что поездка в Италию, которую Васнецов совершил перед началом работы во Владимирском соборе, заметно повлияла на иконографическое решение ряда храмовых композиций. Так, художник не мог отвлечься от впечатления, полученного в Сикстинской капелле от «Страшного суда» Микеланджело. «Мороз подирает, когда войдешь во всю глубину мысли картины, – писал он Е.Г. Мамонтовой. – Эта заплесневшая стена – величайшая поэма форм, величайшая симфония на тему о Вечной Правде Божией – вот что такое “Страшный Суд” Микеланджело». Отношение современников к выполненной композиции, так же, как и к росписи Владимирского собора в целом, было неоднозначным. В частности, о «Страшном суде» киевский печатник и книгоиздатель С.В. Кульженко писал: «Насколько великолепна по своему настроению и по силе экспрессии верхняя половина картины, настолько бедна содержанием, наивна и безвкусна нижняя часть ее».

Введя дополнительные смысловые акценты, художник усилил драматическое звучание нижней части картины для Георгиевского собора. Особое внимание он уделил правой нижней четверти, где фигуры грешников втянуты в водоворот потока, охваченного оранжевыми языками пламени и устремленного в разверстую бездну. Местами этот поток почти цитирует изображенных в Сикстинской капелле людей, мятущихся «в ужасе, отчаянии и страхе».

В центре верхнего края в облаке изображен Бог Отец. Ниже, на облаках, – Иисус Христос, сидящий на престоле, с раскрытым Евангелием и крестом в руках. По сторонам престола стоят Богородица и Иоанн Предтеча, у ног Судии – Адам и Ева. По обеим сторонам восседают двенадцать апостолов с книгами, над ними – ангелы. За апостолами, по краям – архангел Гавриил и архангел Михаил, поражающий змея. Ниже престола Судии художник изобразил ангела, который держит весы и запечатанный свиток с праведными делами. Эта часть картины почти повторила композицию для Владимирского собора. Но в композиции для Георгиевского собора появились две новые фигуры: дьявол с развернутым списком грехов, ожидающий своей очереди, чтобы положить этот список на весы, и обнаженная фигура со скрещенными на груди руками – судимая душа человеческая, исполненная ужаса ожидания. Эта фигура расположена так, что все происходящее на картине осталось у нее за спиной, но в открытости и обнаженности перед «вечной Мировой Правдой», в широко распахнутых глазах сосредоточен весь смысл картины: «сознание последнего приговора справедливости».

В представленном эскизе художник полностью разработал композицию, и она практически без изменения перенесена на огромный холст.

Нравственно-философский подтекст «Страшного суда» был обостренно воспринят современниками мастера. «Как безнадежно близорук критик, – писал П. Гнедич, – кричащий, что Васнецов несовременен, что он не гражданин, что жизнь обогнала его клерикальные идеалы! Вздор, он современник наш более, чем кто-нибудь, – разве он не изобразитель того великого смятения душ, что охватило мир и кружится зловещими смерчами в великой борьбе».