Жанр ню был с давних пор любим художниками разных школ и направлений. Мастера кисти Советской России не составляли здесь исключения. Маврина обращалась к этому жанру со времен учебного рисования во ВХУТЕМАСе и привносила в него изрядную долю своего задорного лукавства, юмора и изобретательности. В этом гедонистическом, по сути, жанре в полной мере проявился вольный и жизнеутверждающий характер художницы. Она всегда любила само вещество краски и в живописи на холсте, и в живописи на бумаге (которую с достаточной условностью относят к графике). Она наслаждалась, работая с этим веществом. Однако чуть ли не с наибольшей силой она ощущала наслаждение от работы с ним, когда писала своих обнаженных, то есть пыталась воспроизвести на холсте или бумаге само вещество человека – его телесность. Расцвет этой стороны ее творчества приходится на конец 1920-х – 1930-е годы. Конечно, во многих ее ню чувствуется влияние любимых художницей французов: Пьера Огюста Ренуара, Анри Матисса, Пьера Боннара. Она и не скрывала, что, изображая своих обнаженных, нередко «соревновалась» с этими прославленными мастерами. Но ее рука узнается безошибочно по той озорной, естественной и временами немного угловатой прелести, которая ощущается в ее работах, принадлежащих жанру ню.

В начале этого периода почти все обнаженные Мавриной или, как она их называла, «нюшки», – это всё же скорее графика, чем живопись. Телесность моделей еще не столь подчеркнута, как в более поздних произведениях. Легкими и почти невесомыми росчерками цветной и черной акварели в листе «Баня» 1933 года художница изображает предметы (диван, корзинка, туфельки купальщицы). Такими же росчерками она рисует ноги и торс полуобнаженной девушки. «Телесность» ее груди, лица и закинутых за голову рук достигается чуть более плотным наложением краски, но она также весьма условна. Пространство и фигура в этой акварели практически сливаются воедино, создавая впечатление невероятной легкости, почти невесомости, которое ощущает сама купальщица и в которое погружены сопутствующие ей предметы.