Татьяна Маврина и ее муж, художник Николай Кузьмин, всю жизнь любили и собирали книги и были замечательными иллюстраторами. В 1930-х годах это было чуть ли не единственное средство заработка для многих художников. Иллюстрирование произведений художественной литературы в эпоху борьбы за всеобщую грамотность стало одним из обязательных требований, предъявляемых к издательствам. Считалось, что иллюстрированные книги более доступны для массового читателя, но рисунки в них должны быть понятными и нарративными, то есть им в первую очередь полагалось сопровождать и пояснять именно сюжет.

В лучших своих иллюстрациях Маврина стремилась выстроить такие отношения с миром образов той или иной книги, которые не навязывали бы читателям «единственно правильное» прочтение, но приобщали бы его к сути и духу произведения. К сожалению, из ее иллюстраций 1930-х годов были изданы лишь немногие.

К числу неизданных относятся рисунки к неоконченному роману Эрнста Теодора Амадея Гофмана «Житейские воззрения Кота Мурра». Художница любила этот роман, в котором интереснейшая история рассказана автором нарочито сумбурно и приправлена иронией, сарказмом и пронзительной лирикой. Мавринское особое ощущение времени и пространства, которое с наибольшей полнотой проявилось в ее позднем творчестве, в этом случае оказалось сродни Гофману. В его иронии художница ощутила основной нерв повествования, внезапно перепрыгивающего из мира животных в мир людей и уподобляющего их друг другу. В основном ее иллюстрации все-таки создавались скорее «по мотивам Гофмана», а совсем не с целью изобразить какой-либо эпизод романа. Техника черно-белого перового быстрого рисунка немало способствовала впечатлению временно́го потока, который с набирающей обороты скоростью, ломая и путая преграды между столь различными, но все же сходными мирами, спешит через всё повествование к внезапно оборванному его окончанию.

Лист «Gaudeamus igitur» формально соответствует сатирическому эпизоду пирушки котов-буршей, распевающих старинную студенческую песню. Маврина, зрительно довершая сатиру Гофмана, изображает участников пирушки в образе людей с кошачьими головами, сидящих вокруг стола. Летящие штрихи, которыми она рисует самозабвенно орущих людей-котов во главе с председательствующим с резко отставленной рукой-лапой, усиливают вполне созвучное мысли автора романа впечатление, будто все изображенные находятся во власти неких ветров, гоняющих их по кругу.