В годы военного лихолетья Маврина нашла для себя совершенно неожиданный способ внести вклад в дело победы над врагом. В 1942 году, вернувшись в Москву из Загорска, куда она с мужем и матерью уезжала на время наступления немцев осенью 1941-го, художница начала большой графический цикл, посвященный московской старине. До войны она часто писала и рисовала столицу, но на старые московские строения – будь то церкви или гражданские сооружения – почти не обращала внимания. Архитектура Загорска в 1941 году пробудила в ней интерес к московским древностям, но возникла тревога, что вся эта красота может быть разрушена до основания. «В войну, проехав раз по Сретенке на автобусе, – вспоминала она, – увидала за домами собор XVII века – такой же, как в книжках Грабаря. Я увидала всю его вековую красоту. И она может погибнуть от бомбежек! Надо зарисовать, пока стоит целая. Буду рисовать все, что осталось от „Сорока-сороков“ – пока не погибло. Я ходила по Москве – из улицы в улицу, по всем переулкам, площадям: рисовала незаметно, иногда в кармане пальто, иногда заходя в чужие подъезды; запоминала, чтобы дома уже написать красками на небольших листиках серо-голубой бумаги, на которой хорошо ложилась акварель и гуашь. Хорошо, что ее было вдосталь».

Маврина без устали рисовала, а затем оживляла акварелью церкви, монастыри, старинные здания. Тонкая обводка тушью, пером кроме простой фиксации архитектурной формы словно бы имеет цель подчеркнуть хрупкость этой формы в условиях военного времени, а от нарядной текучей акварели в душе пробуждается, несмотря ни на что, радость и надежда на сохранение этого чуда. Почти на каждом рисунке есть пояснительные надписи и точная дата. Особенно красноречива дата, проставленная на замечательном рисунке, где изображена церковь Успения пресвятой Богородицы в Гончарах, – 15 февраля 1943 года. Всего две недели прошло с момента окончания Сталинградской битвы (2 февраля 1943), и в страшной войне стал намечаться явный перелом, хотя до окончания ее пришлось ждать еще долгие два с лишним года. Но главное – у людей появилась надежда, и в рисунке Мавриной лучи все еще холодного, но теплеющего на глазах света заливают пустынную улицу столицы и заставляют сиять еще ярче цвета прекрасного церковного строения слева.