Картины Фёдора Васильева довольно часто бывают не датированы. В таких случаях, обращаясь к переписке художника, детально сопоставляя, часто по месяцам и неделям, события его жизни, а главное – проводя тщательный анализ особенностей живописи, приемов письма, можно определить, когда была исполнена работа художника. Это увлекательный исследовательский процесс, которым заняты специалисты, разгадывая большие или малые тайны произведения.

На картине «Осенний лес» Васильев не поставил дату. Но мы знаем, что, приехав в Ялту в конце июля 1871 года, художник не сразу обратился к изображению крымской природы. Несмотря на плохое самочувствие, Васильев постепенно открывал для себя красоту гор, безоблачного неба, буйную силу южного леса.

Свободными, широко ложащимися мазками, не выписывая деталей ближнего плана картины, а лишь намечая быстрыми движениями тонкой кисти придорожные хрупкие травы, он переводит взгляд на сплетенные шатром кроны высоких сильных деревьев. Осень окрасила их листву в золотисто-желтые и багряные тона. Два синих красочных пятна живописец положил поверх сплетенных ветвей деревьев, создав иллюзию небесного просвета. Эта маленькая красочная деталь – соединение золотого и синего – создает полное впечатление живого движения в природе.

По горной лесной дороге спускаются две белые лошаденки, нагруженные хворостом, их сопровождают два местных татарина – обыденная сцена, которую не однажды наблюдал художник, отправляясь в окрестности Ялты для работы над этюдами. В течение сентября и первой половины октября 1872 года он исполнял заказ великого князя Владимира Александровича на картину для подарка императрице Марии Александровне. Пейзаж должен был изображать вид от нового дворца императрицы, названного «Эриклик» (Сливовая долина, или Сливовый сад). Наиболее вероятно, что пейзаж «Осенний лес» стал результатом таких поездок Васильева осенью 1872 года.

Художнику было непросто работать над этим заказом. Из-за болезни подъем в горы и обратная дорога были непреодолимы для него. Всякий раз нужно было просить в царском дворце экипаж, и эти просьбы исполнялись небрежно. Сам заказ тяготил Васильева неинтересной для него художественной задачей. Но эти неприятности искупались красотой природы, «вечно прекрасной, вечно юной». Васильев писал своему старшему другу Ивану Крамскому, что он ни от кого и ни от чего не получал такого святого чувства, такого полного удовлетворения, как от этой прекрасной природы. «И да будет она благословенна!» Результатом таких горных поездок стали многочисленные этюды, небольшие картины, карандашные зарисовки в альбомах, сюжетно не связанные с царским заказом. Они могут служить своеобразным дневником художника. По этим рисункам и этюдам можно понять, что привлекало его, как бы само просилось на холст или в альбом. Два больших альбома на посмертной выставке Васильева в 1874 году, проходившей в Петербурге, были приобретены императрицей Марией Александровной и ныне находятся в Государственном Русском музее.