Виды Москвы появились в творчестве Татьяны Мавриной начиная с 1920-х годов. Уроженка Нижнего Новгорода, именно тогда она переехала в Москву и начала обучение во ВХУТЕМАСе. Сама художница, вспоминая это время, подчеркивала, что более всего ее интересовало взаимоотношение цветов. Поэтому ее меньше занимала точность в передаче исторического облика города и архитектурных памятников в московских пейзажах 1920–1930-х годов. В обыденные городские мотивы Татьяне Алексеевне хотелось добавить зрелищность, свободу, живость и юмор, присущие ей самой. Зато любовь к цвету так и осталась основополагающей на протяжении всего творческого пути художницы.

С наступлением военного времени отношение Мавриной к изображению уже ставшей для нее родной Москвы несколько изменилось. Ее пугала возможность потери в результате вражеских бомбежек архитектурных памятников – церквей и старинных особняков. Для себя она сформулировала следующую цель: «Необходимо спасти красоту, запечатлев ее хотя бы на бумаге». Воплощение в жизнь этой задачи было равно подвигу. Ведь в страшное военное время выйти на улицы города с планшетом или альбомом и начать рисовать было небезопасно – могли возникнуть обвинения в шпионаже. Маврина изобрела свой способ: «Рисовала незаметно, иногда в кармане пальто, иногда заходя в чужие подъезды; запоминала, чтобы дома уже написать красками на небольших листиках серо-голубой бумаги». Именно так были сделаны почти все московские рисунки военного времени, в том числе прекрасный лист 1943 года «На Якиманке».

Композиционно он строится на постепенном переходе пониженного первого плана, с заснеженной землей и фрагментом голубого забора слева, к возвышенности, на которой располагается удивительный храм Иоанна Воина. По контрасту с нейтральными цветами первого плана храм сияет яркими оттенками голубого и бордового. С помощью нескольких темных фигурок – скорее всего, это дети, выбравшие возвышенное место для катания с горки, – художница словно бы говорит о связи того, что принадлежит Богу, и того, что есть земные заботы, а также о том, что существование одного без другого невозможно. Особенно остро это стало ощущаться художницей в военное лихолетье, и она сумела выразить свои чувства так просто и ненавязчиво.