Павел Николаевич Филонов – наиболее загадочный мастер русского авангарда. Он не продавал свои работы, редко дарил их. Все произведения он хотел отдать государству, мечтая о создании музея аналитического искусства.

Как и многие современные ему художники и философы, Филонов стремился найти первооснову всего сущего, отыскать те элементарные частицы, из которых сотворен мир. Он называл свой метод аналитическим, хотя по сути это был анализо-синтез, так как проникновение в невиданные глубины бытия предполагало осознание его целостного смысла. Филонов ввел понятия «видящего» и «знающего глаза»: «видящий глаз» скользит по поверхности, тогда как «знающий глаз» художника-исследователя «стремится к исчерпывающему видению», «воспринимает любое явление мира в его внутренней значимости».

Желание постичь сущность мироустройства привело мастера к размышлению о взаимоотношении человека и мира. Наиболее личностный характер эта тема приобрела в примыкающей к серии «Головы» (или «Лица») композиции «Первая симфония Шостаковича» (1935). К тому времени была создана единственная симфония композитора, несущая в себе философскую проблематику, близкую филоновскому творчеству и решающую ее в той же суровой и драматической интонации, которая получила выражение в лицах произведения Филонова. Данные в разных поворотах головы просвечивают, они оказываются сотканными из тех же мельчайших первочастиц разнообразной конфигурации, что и окружающее их пространство, а одно из повторяющихся лиц, в чертах которого застыло напряженное, почти мучительное размышление, приобрело сходство с автопортретом. Художник размышляет о своем месте в мире и собственном предназначении. В то же время это интеллектуальное напряжение находит выход в светлом колорите картины. Филоновские частицы сложно окрашены, некоторые почти спектральны, они как бы вбирают в себя всё многообразие цветовой палитры и будто светятся изнутри, заставляя вспоминать о свете как категории духа. В их причудливом взаимодействии видятся порой то человеческие лица, то силуэты домов, то фантастические цветы. Они то исчезают, то возникают вновь, создавая сложную картину мира в его материальном и духовном единстве. Вместе с тем таинственное мерцание цветоформ отчасти смягчает ощущение драматизма произведения, подчеркивая неоднозначность, многогранность искусства этого мастера.

Осознавая всю сложность бытия и трагичность судьбы художника-мыслителя, Филонов зримо воплотил вечную мечту человечества о гармонии и мировом расцвете.