Рисунки Павла Филонова с изображением казни на кресте американская исследовательница Николетта Мислер помещает в ряд произведений художника на религиозную тему. Первыми в нем стоят написанная Филоновым икона «Святая Екатерина» (1908–1910, частное собрание, Париж), которую он подарил старшей сестре Екатерине, и копии икон для монахов и паломников, сделанные во время путешествий в Грецию (на Афон) и Палестину. В своей автобиографии Филонов сообщал, что для монахов в Иерусалиме он начал и не завершил копию гравюры с изображением распятия. В дальнейшем он развивал эту тему в рисунках «Голгофа» (1912), «Казнь. (После 1905 года)» (1913, Русский музей), «Казнь» (1920–1921, Русский музей).

Произведение из собрания Третьяковской галереи встраивается в еще один ряд. По манере исполнения ему близки рисунки «Авраам и Святая Троица. (Авраам и странники)» (1912), «Мужчина и женщина. (Адам и Ева)» (1912–1913) и все та же «Казнь. (После 1905 года)» (1913). Все они выполнены на библейские сюжеты тушью или монохромной акварелью, все полностью или частично очерчены темной рамкой и, похоже, входили в одну серию.

«Голгофа» содержит характерные признаки индивидуального авторского стиля Филонова. В год создания этого рисунка он написал статью «Канон и закон», где впервые изложил принципы аналитического искусства. Также здесь видна, опять же в особом авторском преломлении, попытка включить в общую ткань произведения приемы и образы русского лубка – попарно едут румяные парни на лошадках, у лошадок бока в яблоках; футуризма – передача движения с помощью умножения «мелькающих» конечностей; старого западноевропейского искусства. Во время путешествия по Германии, а также Австрии, Италии, Франции в 1912 году Филонов с большой долей вероятности мог видеть, как распятия Грюневальда, захватывающие художника ХХ века своей экспрессией и натурализмом, так и «Распятие Святого Петра» Мазаччо в Берлинском музее, происходящее из церкви Санта Мария дель Кармине в Пизе и сходное отдельными деталями с распятым, нарисованным справа. Первый биограф Филонова, Вера Аникиева, чей текст для каталога его персональной выставки в Русском музее был благосклонно встречен мастером, указывала на связи его искусства с Дюрером и Грюневальдом.

Образы Филонова как обычно крайне загадочны, в этом раннем рисунке воспоминания о жестоких сценах на алтарях католических церквей парадоксально соединились с видéнием русской ярмарки.