В конце 1900-х годов скульптор Анна Семёновна Голубкина, не имевшая своей мастерской, или как тогда говорили - скульптурного ателье, в Москве, бывала в Первопрестольной лишь наездами, хотя и часто. В эти годы она сблизилась с супругами-художниками Иваном и Ниной Ефимовыми.

Искренне любившая театр, танец, Голубкина по возможности посещала разные постановки и однажды пришла к Ефимовым в их мастерскую в Хлудовском (ныне Хомутовском) тупике после выступления танцовщицы Эллы Рабенек. По воспоминаниям двоюродной сестры Валентина Серова Нины Симонович-Ефимовой, она была совершенно счастлива: «Ух, какую это еще начали новую область, как это хорошо! Сколько нового я теперь в Москве вижу!». Новатор в искусстве, Голубкина не могла не восхититься новаторскими исканиями в танце Элизабет Дункан – сестры и последовательницы Айседоры Дункан.

В другой раз Голубкина смотрела танцующую Эллу Рабенек уже в самой мастерской Ефимовых – это был сеанс позирования в танце. По воспоминаниям Нины Яковлевны Ефимовой, «Анна Семёновна заплакала от восхищения перед школой тела танцовщицы и игрой тела. Она предложила Элле Ивановне: “А можно протанцевать «горе»?” Рабенек протанцевала – и не пошло протанцевала: склонялась, склонялась большими линиями. Она тоже была большого роста».

Не исключено, что именно этот момент и был запечатлен Голубкиной в рисунке – склонившаяся в горе фигура. Плавные линии рисунка говорят не о красоте тела, не о красоте формы, но о страдании и беспомощности. Несколькими отточенными линиями автор схватывает состояние, которое только что изобразила танцовщица. Передавая движение тела, художник на ходу уточняет рисунок буквально несколькими линиями – вот тело еще упруго в пояснице и тут же обретает слабость, вот руки приподняты и тут же ниспадают вдоль тела, голова в бессилии клонится на грудь. Она кладет штрихи точными отработанными движениями, слегка подсвечивает форму легкими растушевками. Видно, что за внешней незавершенностью стоят многие часы упражнений, которые позволили художнице добиться артистизма в рисунке.

Известный живописец Михаил Нестеров заметил, рассуждая о рисунке Голубкиной: «Рисунок ее в скульптуре был подчинен ее идеям, она и мяла его, как Суриков, как Врубель. Классического рисунка, леонардовского, может быть, мы и не найдем у нее. Во имя главного рисунок приносился в жертву. Это было не пустое, ради общего плана. Может быть, в классическую совершенную форму, в реальную форму не укладывалась ее идея, и она форму эту изменяла так, как ей было нужно. Не каждый художник имеет право на отступление».

Элла (Элля) Ивановна Рабенек (в первом замужестве Книппер, 1880–1944) в 1908–1910 годах работала в Художественном театре по приглашению К.С. Станиславского, высоко ценившего ее творчество. В 1910 году она открыла «Московские классы пластики». С 1911 года выезжала на гастроли в Лондон.