В пышущей здоровьем кормилице, в чертах ее лица и пристальном взгляде нет сентиментальной трогательности или поэтичности, но чувствуются сила и особая зрелая красота. Не приукрашивая свою героиню, не делая ее миловидней, чем она есть, Венецианов открывает зрителю природное достоинство крестьянской натуры. Молодая дородная женщина одета так, как обычно одевались кормилицы барских детей – белая рубаха, расшитая по оплечью ромбовидным орнаментом, сарафан и кокошник, отделанный по краю куском ткани с богатой вышивкой, в ушах дорогие сережки. Распахнутая рубаха обнажает грудь женщины, но рукой, придерживающей ребенка, кормилица целомудренно прикрывает ее. Разрумянившийся сытый малыш тянет нитку ярких бус из бирюзы. Ему уже больше года, но в то время ребенка кормили грудью долго.

В дворянской семье вплоть до конца XIX века считалось не приличествующим матери делом вскармливать ребенка самой. Кормилицы были на особом положении, о них заботились, их одаривали, нередко они выполняли и роль няни, до старости сохраняя связь с воспитанниками, с которыми возникала особая душевная близость. Модель явно позирует художнику, а фрагмент пейзажа, создающий фон, довольно условен, однако это не нарушает ощущения подлинности народного типа.

Картина принадлежит к зрелому периоду творчества художника. Мастер жанровых сцен из крестьянской жизни, Венецианов прекрасно знал своих героев, многие из которых были его собственными крепостными. Ему принадлежало приобретенное для семьи сельцо Трониха в Вышневолоцком уезде Тверской губернии с деревнями Сафонково, Сливнево, Максиха и Микашиха. Крестьяне этих деревень и были героями его картин.

В начале 1830-х годов живописная манера художника стала меняться. В трактовке крестьянских образов возрос реалистический подход к натуре, стремление к верности передачи впечатления. Но крупный масштаб фигур, лаконичность поз и жестов придают обыденной жанровой сцене возвышенный строй. Образ крестьянки-кормилицы предстает олицетворением вечных и незыблемых начал человеческой жизни.