Уникальный талант Левицкого ставит его в один ряд с самыми прославленными живописцами своего времени. Подтверждением служит представленный портрет, выполненный в пору наивысшего расцвета творчества художника. Сложно поверить, что портретист, создавший это произведение, начинал свой творческий путь как иконописец в мастерской А.П. Антропова. Со своим учителем он познакомился во время работы над росписями Андреевской церкви в Киеве (1752–1755).

В 1788 году, когда, судя по подписи, был написан портрет таинственной незнакомки, Левицкий завершил свою карьеру руководителя портретного класса Академии художеств. Он возглавлял его на протяжении семнадцати лет. Тонкость кружева, блеск атласа, гладкая кожа холеных рук – все подвластно виртуозной кисти зрелого мастера. Грациозная поза модели кажется танцевальной позицией. Весь ее облик – словно прекрасное видение, выхваченное взглядом в шумной толпе великосветского бала. Такой композиционный прием, когда модель как бы случайно оглядывается в сторону зрителя, прерывая непринужденное движение, уже был использован мастером ранее, например в портретах А. Давиа-Бернуцци (1782) или У. Мнишек (1782). Кокетливо закрепленный на корсаже живой цветок несет какое-то неразгаданное послание. Роза – один из самых многозначных символов в живописи. Нередко она напоминала зрителю о мимолетности всего сущего. Служила она и знаком романтической любви. В данном портрете художник, умышленно поместивший цветок в центр композиции, оставил зрителю широкое поле для интерпретаций. Таинственным флером окутывает образ черная кружевная накидка, наброшенная поверх бального платья.

Не менее загадочно и бытование самого полотна. Долгие годы портрет хранился в частном собрании, и о его существовании не знал даже С.П. Дягилев, который выпустил первую монографию о Левицком с полным списком его работ в 1902 г.. Не догадывались о существовании этого произведения и последующие исследователи. Лишь однажды портрет мелькнул на персональной выставке Левицкого, проходившей в Третьяковской галерее в 1922 -1923. Однако по оплошности его не включили в каталог, а потом благополучно забыли. На тот момент произведение принадлежало крупному собирателю Д.С. Копеловичу. Вскоре владелец вместе с коллекцией эмигрировал сначала в Ригу, а потом в Израиль. По наследству полотно перешло приемному сыну собирателя, А.Д. Копеловичу, который сам был известным художником. Лишь в 1991 году, его супруга, выполняя его завещание, подарила картину Советскому фонду культуры. Сегодня она радует глаз посетителей постоянной экспозиции Третьяковской галереи.