С середины 1870-х годов в творчестве Крамского, ведущего художника и популярного портретиста своего времени, становится особенно заметным увлечение европейским искусством. К этому времени Крамской дважды совершил заграничное путешествие, посетив Берлин, Дрезден, Антверпен, Париж, Рим и другие города. Он равно интересуется современной французской живописью и античной классикой, пытается трезво оценить происходящие художественные процессы в России и Европе, серьезно изучает наследие старых мастеров, над творчеством которых много размышляет. Его письма полны восхищения искусством Ван-Дейка, Рембрандта, Веласкеса. «Всё перед ним мелко, и бледно, и ничтожно. Этот человек работал не красками и кистями, а нервами», – напишет Крамской о последнем Владимиру Стасову, который не преминул упрекнуть художника в «идолопоклонстве перед Веласкесом». Но, быть может, наиболее близким Крамскому оказывается портретное искусство Гольбейна, который, по его выражению, «опускался своим анализом в самую глубину человеческого лица... запускал свой щуп до дна души человеческой». Это соответствовало пониманию Крамским собственных пластических задач. В его искусстве этой поры угадываются композиционные схемы старых европейских мастеров. На этот факт указывали еще современники Крамского, но, конечно же, речь не шла о прямом подражании или простом заимствовании.

Большинство портретов Крамского писалось на заказ, но в том и состояло мастерство живописца, что он умел проникнуть в бездны человеческого сердца, осветив потаенное и сокрытое, отбросив пелену житейского и повседневного.

Портрет В.Н. Третьяковой 1879 года впервые экспонировался в Петербурге на посмертной выставке художника в 1887 году. «Поставьте его с любым самым могучим фламандцем, так он нисколько не сконфузится», – полагал один из рецензентов. А Илья Репин, посетивший эту выставку, писал Третьякову с восторгом о целом ряде картин, рекомендуя многие для приобретения. Отметил он и портрет жены коллекционера: «Портрет Веры Николаевны (меньшего размера, комнатный) – превосходная вещь! /…/ Так он поражает жизнью и художественностью!». Критика не преминула отметить глубину женских образов Крамского.

В самом деле, этот портрет запечатлел особую доброту и мягкую интеллигентность модели, умение держаться просто, но с достоинством, внутреннюю тишину, в которой словно пребывает изображенная. О том, как писался второй, поколенный, портрет В.Н. Третьяковой, сохранились воспоминания дочерей собирателя. Старшая из них – Вера Зилоти – добавляет, что живописные портреты родителей – Павла Михайловича (1876) и Веры Николаевны (1879), всегда висели в комнате Крамского, пристройке галереи, сделанной в начале 1880-х годов.