Таира Салахова, российско-азербайджанского художника, народного художника СССР, Азербайджана и России, вице-президента Российской Академии художеств, судьба свела со многими известными людьми, поэтому в его творческом наследии особое место заняли портреты знаменитых современников – выдающихся композиторов, писателей и художников. Среди них и портрет одного из крупнейших композиторов XX века Дмитрия Шостаковича.

В любом своем произведении Салахов отталкивался от натурных впечатлений. В то же время ему было хорошо известно, что Шостакович (в начале 1970-х он был уже серьезно болен) неохотно позирует художникам, но для Салахова вдруг сделал исключение. Эту удачу художник приписал отчасти тому, что композитор видел созданный в 1960 году Салаховым портрет своего ученика – азербайджанского композитора Кара-Караева, и с разговора о нем и его музыке начался первый сеанс зимой 1975 года. Как и Кара-Караев, Шостакович позировал не за роялем. В одном из интервью он рассказал, что предпочитает сочинять музыку за письменным столом с карандашом в руках. И вот сейчас перед художником сидел композитор, «совершенно ушедший в себя, сосредоточенный, задумавшийся, и только слегка двигались руки, будто проигрывали что-то на рояле».

Поскольку рассчитывать на длительное позирование не представлялось возможным, первоочередной задачей Салахова стало за непродолжительное время заготовить как можно больше материала для последующей работы в мастерской: за несколько часов он сделал множество набросков фигуры и фрагментов – отдельно глаза, отдельно руки, тогда же был сделан большой акварельный портрет, который лег в основу живописной работы.

Шостаковичу не было суждено увидеть свой портрет, он умер 9 августа 1975 года. Художник отложил незавершенную работу; по его словам, ему требовалось время, чтобы заново, теперь уже после смерти композитора, осмыслить то, что было сделано ранее. Не устраивало его и цветовое решение портрета.

Приступая к работе над портретом Шостаковича, Салахов поначалу хотел запечатлеть великого композитора в традициях русского драматического портрета, таких как «Портрет М.П. Мусоргского» Ильи Репина (1881, Третьяковская галерея) и «Портрет Н.А. Некрасова» Ивана Крамского (1877, Третьяковская галерея). Однако если Репин и Крамской сохранили предсмертные образы Мусоргского и Некрасова, в которых, несмотря на страдания плоти, не угасает искра творческого дара, то Салахов, завершая портрет Шостаковича, выбрал иной путь. Следуя традициям другого большого мастера XX века – Павла Корина, Салахов отказался от подчеркнутого драматизма в характеристике композитора, он усилил обобщенно-монументальное звучание образа и тем самым словно переместил Шостаковича из текущего времени в большое, «историческое» время, где его человеческий образ навсегда слился с творческим, сделался неотделимым от его великих музыкальных созданий.

Было найдено и цветовое решение портрета – в картине появился красный цвет (подушка, на которой сидит Шостакович, и карандаш), в результате сложилась знаменитая салаховская трехцветка – белый, красный, черный, – которая символизировала тему бессмертия творческого гения.