Слово «маска» происходит через фр. masque от итал. maschera или исп. máscara. Возможными предками слова являются латинские mascus, mascaо, обозначающие «призрак», и араб. maskharah‎ – «шут», «человек на маскараде». Широко известно использование масок в древнегреческом театре, ритуалах народов разных стран, современных карнавалов в Венеции и странах Латинской Америки. Со времен Средневековья идет традиция изготовления посмертных масок с лиц почивших людей ради сохранения для потомства их облика. Такие маски, выполненные талантливым скульптором, считаются произведением искусства.

Для Голубкиной работа над портретными масками, то есть слегка уплощенными изображениями лица без затылочной области, была важной частью творчества. Она лепила их с натуры, быстро, стараясь запечатлеть самое характерное в облике и состоянии модели. Ее мастерство в этом виде скульптуры было чрезвычайно высоко. «Масочку она сделает, как никто», – говорил о Голубкиной С.Т. Конёнков своим ученикам во ВХУТЕМАСе.

Сохранился красочный рассказ Марии Яковлевны Артюховой (1897–1975) о том, как А.С. Голубкина лепила ее портрет. Хотя, по словам скульптора, этюд был нужен «для практики, поразмять руки», в нем были решены сложные художественные задачи. Признавая, что лицо модели совсем «не скульптурное», Голубкина говорила, что, тем не менее, мечтает о работе над портретом.

Одной из главных задач было передать не только сходство черт лица, но и цветовой колорит внешности девушки с яркими рыжими волосами. «Во время работы Анна Семёновна повторяла: “Вас писать надо, у вас краски хорошие, горячие такие! …Ах, какие краски, мне очень писать вас хочется; иногда так хочу писать!” – вспоминала М.А. Артюхова свой разговор с А.С. Голубкиной во время своего позирования. Необычной даже для Голубкиной тончайшей игрой почти «живописной» поверхности, особой вибрацией света, художница стремилась передать эффект именно цветовой гаммы, составляющей, в ее глазах, особое очарование модели, которая привлекла, как вспоминала сама Артюхова, не только Анну Голубкину, но и живописца Константина Коровина. Это был тот случай, когда средствами скульптуры, не изменяя им, особыми приемами лепки мастер стремился решить, и не безуспешно, чисто живописную задачу.

В 1932 году маска Марии Артюховой в глине была передана семьей в дар государству и вошла в состав открытого в Москве Музея-мастерской А.С. Голубкиной – четвертого в мире скульптурного музея и первого в стране. Через три года маска была переведена в гипс мастером-формовщиком В.В. Лукьяновым. Спустя двадцать лет музей был закрыт и все работы были переданы в Русский музей. Но в 1976 году музей А.С. Голубкиной был восстановлен и вместе с другими отлив вернулся в студию в Большом Лёвшинском переулке. С 1986 года, когда музей-мастерская вошел в состав Государственной Третьяковской галереи, отлив стал частью коллекции ведущего музея русского искусства.