Обширный цикл полиграфических работ Поповой связан с музыкальным издательством. Возможно, по инициативе и заказу работавшего в издательстве ее брата музыковеда С.С. Попова была сделана и эта работа.

В журнальной обложке художница парадоксальным образом совместила лаконизм конструктивистской стилистики и визуальное богатство. Оно проявляется в изяществе разнообразных шрифтов, звонком цветовом сочетании, в нефункциональных деталях.

Эскизы Поповой при печати обычно переводились в литографию. Художница изощренно и тонко вычерчивает надписи. Линейные элементы стилистически воспроизводят в рисованных или выполненных в коллаже эскизах Поповой поэтику типографской акцидентной работы. Но для нее это лишь откровенная игра и стилизация, смысл которой – в обогащении листа. Цвет ограничен, чаще всего это белое, черное, один из оттенков красного.

Форма чисто шрифтовой неизобразительной композиции проходит через многие работы художницы 1922–1924 годов. На столь коротком временном отрезке можно уловить и некоторую эволюцию этой линии ее графического дизайна. Композиции становятся более компактными. В них остается всё меньше дробных деталей – мелких линеек, решеток и пр.

Книгой, промграфикой, плакатом, как и театральным оформлением, Любовь Попова начала заниматься в послереволюционное время. Это отличает ее от широкого круга художников-авангардистов, успешно развивавших во второй половине десятых годов культуру литографской и наборной книги, основанной на художественных принципах примитивизма и кубофутуризма. Эти книги, несомненно, были знакомы Поповой, и ее первые книжные работы сделаны с учетом этого опыта. Другим источником книжного дизайна Поповой были собственные полустанковые-полуприкладные работы супрематического плана (знак общества «Супремус», эскизы вышивок для «Вербовки» и пр.).