Изысканное изображение матери и девочки на камее, выполненной по раковине нежно-розового цвета, возможно, портретно, но история не сохранила имен. Впрочем, в творчестве Анны Голубкиной даже портретные образы всегда вневременные, приподнятые над обыденностью, и оттого они отмечены печатью возвышенного. Максимилиан Волошин писал в статье, опубликованной в журнале «Аполлон» в 1911 году: «В своем искусстве А.С. Голубкина ищет передать, прежде всего и почти исключительно, лицо: то есть то особенное, что отмечает своею печатью индивидуальность. Это ведет ее, конечно, к портрету. Но портреты Голубкиной, в большинстве случаев, отходят от внешнего сходства с оригиналом. Это естественно: в каждом человеке мы замечаем и понимаем лишь то, что нам родственно в нем, лишь то, что в нас самих, хотя бы только потенциально, присутствует».

Теме материнства Голубкина посвятила целый ряд камей и мраморных рельефов, среди них «Мать и ребенок» (1913), «Материнство» (1925; обе – Музей-мастерская А.С. Голубкиной, Государственная Третьяковская галерея).

Создавая камею, Голубкина избирает сразу два типа изображения: профильное у дочери и трехчетвертное с легким наклоном головы у матери. Тонкий в нюансах цвет раковины подчеркивает теплоту отношений, тихую гармонию бытия с оттенком грусти. По сути, камея – это единственный образец темы взросления личности в творчестве Голубкиной, часто изображавшей маленьких детей, но редко – подростков. Особого внимания заслуживает и материал – использована, несомненно, одна из морских раковин, которые ей доставали друзья. Так, художник Нина Хлебникова вспоминала, что, уезжая в 1923 году на лето в Крым, она зашла к Анне Семёновне спросить, какие именно раковины ей нужны. «Она очень обрадовалась и дала мне для образца кусок раковины, уже использованной ею. В Крыму мне удалось найти две хорошие раковины, и я в день возвращения в Москву пошла к Анне Семёновне». Щепетильная Голубкина отказалась их брать без указания стоимости, и «единственное, что я могла сделать, – это указать уменьшенную цену раковин. Анна Семёновна выложила мне деньги и только после этого взяла раковины».