Рисунок относится к вершинным достижениям Кузьмы Петрова-Водкина, определяющим уровень его зрелого искусства.

Заурядный мотив (головы двух достаточно условных персонажей, аскетичный натюрморт – стол, стекло) проникнут «пафосом изучения формы в ее жизненной природной достоверности» и характерной «сферичностью» перспективы. Разная мера законченности отдельных деталей только подчеркивает остроту пространственно-временного эксперимента. Очевидны выраженная индивидуальность художника, его отделенность от любых влияний и одновременно непрямые, но глубокие связи с различными модернистскими направлениями европейского искусства.

Метод зрелого Петрова-Водкина – поиск пластики предмета, «минуя его название», – доказательство того, что для него нет жестких рамок школ, направлений. Варианты анализа «пластических возможностей» натуры позволяют ему, в зависимости от задачи, либо становиться предельно конкретным, либо почти абстрагировать видимое.

Интересно сопоставить в этой связи рисунок «Стеклянная призма и лица» с художественной аналитикой Павла Филонова, одного из столпов русского авангарда. У обоих авторов роднящая их глубина и убедительность суждений об искусстве, ощущение духа и ритма времени, стремление к технической «сделанности», абсолютная свобода в трактовке пространства-времени.

Для понимания различий между двумя мастерами важна логика развития метода каждого, последовательная цепочка рассуждений, приводящая их в разные художнические станы. У Петрова-Водкина – приоритет наблюдения натуры, преображенной поэтическим «внутренним»… У Филонова – культ и художественного «изобретения», и «саморазвивающейся» формы.